Исследование Испанской Америки, Бразилии и Южной Атлантики

В

есь Северо-американский материк после Семилетней войны был на бумаге разделен между Англией и Испанией. Но Российская империя могла по праву первого открытия занять Северо-Западную Америку и начать оттуда продвижение на юг вдоль берега, что действительно и произошло в последней четверти XVIII в. И Англия могла продвинуться со стороны Канады к Тихому океану, а оттуда — на юг. Поэтому испанские власти обратили внимание в первую очередь на освоение пограничной с Мексикой тихоокеанской области — Верхней Калифорнии.

Поручено это было Хосе Гальвесу, назначенному в 1765 г. на должность виситадора (правительственного инспектора) Новой Мексики. Базой он поневоле выбрал миссии на п-ове Калифорния, расположенные севернее 30° с. ш., — после изгнания иезуитов миссии перешли к францисканцам, занявшимся исследованиями Новой Мексики и пограничных с нею северных областей.

В 1769 г. X. Гальвес отправил пять экспедиций, которые должны были подготовить почву для колонизации калифорнийского побережья с помощью миссий, — три морские и две сухопутные. Первым в конце марта 1769 г. выступил сухопутный отряд, состоявший главным образом из крещеных индейцев, под командой Эрнандо Риверы, перегонявшего ранее скот с полуострова к бухте Сан-Диего. Его спутник, патер Хуан Креспи, составил живое описание почти двухмесячного похода через район, охарактеризованный им как «подножие п-ова Калифорния, страну бесплодную и сухую, без травы и без воды, изобилующую камнями и колючками»,Цитаты здесь и далее из работы Дж. Бребнера «Исследователи Северной Америки». Нью-Йорк, 1955 (на англ. яз). т. е. кактусами. К счастью, был дождливый сезон, и ни люди, ни скот не страдали от жажды. В бухте сухопутный отряд, не имевший ни одного больного, встретил присланные ему на подмогу из Новой Испании два судна, на которых три четверти людей умерло от цинги.

В начале июля к бухте Сан-Диего подошел второй сухопутный отряд Гаспара Портолы. Его люди в пути уже очень страдали от жажды и голода. Испанцы «все пришли в добром здоровье» (X. Креспи), но часть индейцев умерла, а остальные дезертировали из-за недостатка пищи.

В середине июля Г. Портола выступил дальше на северо-запад вдоль берега, чтобы разыскать удобную гавань. С ним была «небольшая группа людей, или, вернее, скелетов, из числа тех, кого пощадили цинга, голод и жажда». Через 80 дней тяжелого пути по пересеченной ущельями горной стране (южная часть Береговых хребтов) отряд вышел у 37° с. ш. к заливу Монтерей, уже не раз посещавшемуся испанскими моряками и описывавшемуся ими как хорошая гавань. Но открытый ветрам залив не давал надежного убежища для судов, и Г. Портола решил продолжать путь на север, чтобы отыскать «подлинный» Монтерей. 21 октября 1769 г. испанцы открыли со стороны суши — редкий случай в истории географических открытий — великолепный залив, позднее названный Сан-Франциско, — лучшая гавань на всем Тихоокеанском побережье Америки. Двумя небольшими гористыми полуостровами этот залив надежно огражден от океана, а пролив между ними (Золотые Ворота) так узок, что его не заметили сотни проходивших мимо судов за 226-летнюю историю мореплавания в этой акватории.

10 дней испанцы исследовали новый залив и за это время обошли далеко не все его берега, например, не посетили северную часть, поэтому предположили, что перед ними, возможно, пролив. Но и сделанного оказалось вполне достаточно, чтобы понять — это не Монтерей. И. Г. Портола 21 января 1770 г. вернулся к бухте Сан-Диего. В пути его люди съели всех мулов и никто из испанцев не погиб, а о численности умерших индейцев он ничего не сообщает.

Здесь капитан вспомогательного судна Хуан Хосе Эрнандес Перес, прекрасно знавший Тихоокеанское побережье, все-таки убедил Г. Портолу, что тот дважды — на пути туда и обратно — посещал «подлинную гавань Монтерей». И летом 1770 г. Г. Портола построил там крепость, «чтобы завладеть гаванью и защитить ее от жестокости русских, которые собираются вторгнуться в наши владения».

В 1774 г. X. Перес получил самостоятельное правительственное задание произвести разведку Тихоокеанского побережья до 60° с. ш. и разузнать, что собираются делать русские. Он имел морские карты, составленные на основе последних русских открытий.

«Сантьяго» у острова Лангара, 1774 г. Гордон Миллер

18 июля того же года на судне «Сантьяго» X. Перес с трудом достиг только 55° с. ш., но положил начало крупному открытию: первым увидел и нанес на карту часть о-вов Королевы Шарлотты и обнаружил вход в небольшой залив Нутка, расположенный, как позднее выяснилось, у западного берега о. Ванкувер. X. Перес впервые проследил около 1700 км побережья Северной Америки с близлежащими островами, принятыми им за материк, от мыса Бланко (близ 43° с. ш.) — пункта, несомненно достигнутого Ф. Дрейком в 1579 г. (см. т. 2), — до 55° с. ш. Если же согласиться с мнением ряда английских историко-географов, что Ф. Дрейк поднялся к 48° с. ш., то и тогда длина открытой X. Пересом полосы составит около 1100 км.

«Сан Карлос», «Сонора II» и «Сантьяго» покидают Сан Бла, 19 марта 1775 г. Гордон Миллер

Так как X. Перес не выполнил основного задания, то в середине марта 1775 г. на север были посланы три корабля («Сан Карлос», «Сонора II» и «Сантьяго»). Капитан первого, X. Перес, вошел в залив Сан-Франциско и частично обследовал его. Капитан второго, Бруно Эсета, продвинулся лишь до 49° с. ш., зато усмотрел за 46° с. ш. устье большой реки (Колумбии), еще не известной европейцам. Видимо, тогда испанцы либо не обратили внимания на это крупное открытие, либо засекретили его так основательно, что устье р. Колумбии пришлось открывать вторично (см. главу 23). Капитан третьего корабля, Хуан Франсиско Бодега-и-Куадра, продвинулся до 58° с. ш., т. е. на три градуса севернее, чем X. Перес; на этом участке он шел вдоль побережья, уже открытого А. Чириковым в 1741 г., но еще не освоенного русскими. Позднее X. Бодега-и-Куадра принял активное участие в открытиях, обычно связываемых только с одним именем англичанина Джорджа Ванкувера (см. главу 23).

«Сонора II» Небольшой шлюп «Сонора II» был кораблем сопровождения у «Сантьяго» в его походе 1775 г.Гордон Миллер

«Сантьяго» в устье р. Колумбия, 17 августа 1775 г. Гордон Миллер

«Сан Карлос» приближается к проливу Золотые Ворота, 5 августа 1775 г. Испанский пакетбот «Сан Карлос» был первым европейским судном посетившим залив Сан Франциско.Гордон Миллер

«Сан Карлос» идет по проливу Золотые Ворота, август 1775 г. Гордон Миллер

По поручению испанских колониальных властей наладить сухопутную связь с Монтереем должен был индеец Хуан Баутиста Анса, комендант северной пограничной крепости Тубак, расположенной на пересыхающей р. Санта-Крус, левом притоке р. Хилы, системы Колорадо. В январе 1774 г. X. Анса выступил из Тубака и, не решаясь идти прямо на северо-запад, через пустыню Хилу, повел отряд сначала на юго-запад но горным долинам рек системы Магдалена-Консепсьон (бассейн Калифорнийского залива). Дойдя до приморской полосы, он повернул к Монтерею. «Вся эта страна, — сообщал X. Анса, — так суха, что здесь не видно ни тенистых деревьев, ни кустарников, ветви которых годны были бы для навесов». Но от жажды в это время года отряд не страдал: следуя по окраине пустыни, в предгорной полосе, люди добывали для себя и для скота пресную воду, роя неглубокие колодцы или пользуясь природными «кувшинами» (по-испански «тинаха» — естественный водоем).

Переправившись через нижнее Колорадо близ устья Хилы, отряд Ансы шел на северо-запад мимо огромного солончака (Солтон-Си) и далее предгорной полосой: к востоку и северу поднимались горы с вершинами 2500—3500 м. В конце марта 1774 г. он вышел у 34° с. ш. к океану — к миссии Сан-Габриэль (ставшей впоследствии городом Лос-Анджелес).

В 1775 г. X. Анса выступил из Тубака в новый поход, сопровождая группу колонистов (около 150 человек). Он миновал Монтерей, подошел к побережью залива Сан-Франциско и основал там с помощью монахов-францисканцев новую миссию, будущий «Фриско» США. Миссия Сан-Франциско была крайним северо-западным пунктом испанской колонизации в Америке. Спутник Анса монах Педро Фонт в 1776 г. составил карту маршрута — лучшее раннее изображение калифорнийской береговой линии.

М

онах Франсиско Томас Гарсес несколько лет «просвещал» индейцев юма в речных долинах бассейна нижней Хилы и настраивал их против апачей, принадлежавших к иной языковой группе. В 1775 г. Ф. Гарсес сопровождал X. Ансу до низовьев Колорадо и остановился там на несколько месяцев в селении индейцев мохаве (родственных юма). В феврале 1776 г. он прошел вдоль правого берега Колорадо до района оседлых мохаве, куда еще не доходили испанцы. Индейцы указали Ф. Гарсесу путь, которым они обычно шли к океану для менового торга с приморскими жителями, и дали ему проводников через пески и солончаки пустыни Мохаве (около 30 тыс, км²). Спустившись затем по долине небольшой реки к океану, он прибыл в Сан-Габриэль и начал поиски сухопутной дороги к Сан-Франциско. С помощью встречных индейцев он через горный проход попал на небольшую, казалось, равнину — в южную часть прославленной позднее Калифорнийской долины — и прошел по ней на север несколько десятков километров (а она тянется на 800 км). Он слышал о большой реке (Сан-Хоакин, впадающей в залив Сан-Франциско), горько сетовал, что не мог дойти до «западного конца своего нового пути», и повернул обратно, причем вторично пересек пустыню Мохаве.

Всего несколько дней отдыхал Ф. Гарсес в мохавском селении на нижнем Колорадо. В начале июня 1776 г. он выступил оттуда с группой воинов из племени валапаев, родственных мохаве, узнав, что они живут довольно близко от племени хопи — «пустынных индейцев пуэбло». Они шли сначала вдоль р. Колорадо на север, а у 36° с. ш. повернули на восток, пересекли пустынную горную страну, то карабкаясь по крутым обрывам, то осторожно продвигаясь по узким карнизам. Они следовали южнее Большого Каньона, иногда подходили к нему. Это грандиозное ущелье с отвесными стенами произвело неизгладимое впечатление на монаха: «Точно горный хребет был искусственно срезан, чтобы дать проход реке Колорадо...»

В конце июня они переправились через р. Литтл-Колорадо в районе Большого Водопада (Гранд-Фолс). Здесь начиналась страна «пустынных индейцев пуэбло», и валапаи, враждовавшие с хопи, отказались следовать с Ф. Гарсесом до ближайшего поселка Ораибе. С ним пошли только старик и мальчик. В поселке он провел целый день; всем троим пришлось ночевать на улице. А наутро «...четверо старейшин во главе всего населения Ораибе вышли к нему и предложили убираться подобру-поздорову». Осенью 1776 г. Ф. Гарсес вернулся в свою миссию. Он продолжал «просвещать» индейцев юма, а через пять лет был ими убит.

В июле 1776 г. Сильвестре Велес Эскаланте, настоятель миссии в районе Зуни, получил задание разведать путь к Монтерею от Санта-Фе (в верхнем бассейне Рио-Гранде). Сопровождали его восемь человек, в том числе монах Франсиско Домингес и топограф Бернардо де Миера-и-Пачеко. Они шли сначала, вероятно, вдоль западных предгорий хребта Сан-Хуан, у 38° с. ш. перевалили горы и попали в долину р. Ганнисон, одной из верхних притоков Колорадо. Двое встречных индейцев сообщили, что они живут на западе у «большой воды». Следуя за ними, отряд в сентябре переправился через р. Колорадо и ее приток Грин-Ривер и шел на северо-запад, пока не добрался «до глубокой впадины в горах» (приблизительно у 39°30' с. ш.) и очень скоро достиг «большой воды». Перед монахами лежало озеро, но не ясно, какое именно; пресноводное Юта (490 км²)? Вряд ли индейцы могли назвать его «большой водой». Вероятнее, что это было Большое Соленое озеро,Уровень его очень изменяется, из-за чего колеблется и площадь: за последние 130 лет — от 2500 до 6000 км², причем в 1900–1904 гг. озеро почти высохло. лежащее всего в 50 км к северу от Юты. Горы же, которые монахи видели, проходя к «большой воде», это, несомненно, меридиональный хребет Уосатч (длина 350 км, вершина 3749 м); он протягивается вдоль восточных берегов обоих озер и служит восточной границей Большого Бассейна — огромной (более 500 тыс. км²) бессточной области на юге системы североамериканских нагорий.

Пытаясь отыскать путь от озера к Монтерею, который находился по крайней мере на три градуса южнее, отряд пересек Большой Бассейн в южном направлении и открыл р. Севир (впадает в одноименное озеро у 39° с. ш.). Но была уже осень и монахи отказались от продвижения к океану. Повернув на восток, они обошли с севера сухое плато, подходящее к Большому каньону, и переправились через р. Колорадо близ устья его притока Эскаланте (у 37° с. ш.). В Санта-Фе отряд вернулся в начале января 1777 г., пройдя за пять месяцев более 2500 км. Историки считают вполне добросовестными отчет Эскаланте и Домингеса, впервые опубликованный в 1856 г., и карту, составленную Б. Миерой, но отчет представляет собой, в основной части, перечень географических названий, как бы приложение к карте. Во всяком случае, именно экспедиция Эскаланте в 1776 г. положила начало открытию Большого Бассейна.

В

первые годы XVII в. иезуиты, двигаясь главным образом из Кито по р. Напо, появились в северо-западной части Амазонской низменности и основали там первую миссию. Тогда же их соперники-францисканцы, следуя от Лимы за искателями Эльдорадо и рудознатцами, проникли в перуанскую Ла-Монтанью, пересекаемую текущей на север Укаяли. Еще южнее, со стороны озера Титикака, искатели Эльдорадо и миссионеры перевалили Восточную Кордильеру и открыли нагорье Юнгас, пересекаемое реками, текущими на северо-восток и север, в том числе в 1670 г. р. Бени длиной 1500 км, одну из составляющих р. Мадейры, крупнейшего правого притока Амазонки.

Из иезуитов, действовавших в XVII в. на Амазонке, выделяется чех Петр Самуил Фриц. В 1686 г. он был направлен из Кито в бассейн верхней Амазонки «просвещать диких» (непокоренных) индейцев. Постепенно спускаясь по реке, П. Фриц основывал на ее берегах и в низовьях ее притоков индейские поселки — редукции. Через два года он перешел на Солимойнс (участок Амазонки между устьями Исы и Риу-Негру) и против устья Япуры, на озере Тефе, основал поселок, ставший центром его деятельности. Для привлечения индейцев в редукции П. Фриц объезжал на лодке соседние и отдаленные селения, обстоятельно изучал быт и нравы приречных племен. Его описания представляют большую географическую и историческую ценность. В 1689 г. П. Фриц тяжело заболел и в начале июля отправился лечиться в Белен. Но паранцы два года продержали его в тюрьме и освободили только после вмешательства иезуитского ордена. Вернувшись на Солимойнс, он управлял своими редукциями до смерти (1725). Еще в 80-х гг. П. Фриц хорошо изучил верхнюю Амазонку и Солимойнс, а во время плавания к Пара и обратно (1689–1691) он ознакомился, конечно бегло, и с долиной нижней Амазонки. Это дало ему возможность составить первую сравнительно точную карту Амазонки от устья р. Напо до моря, опубликованную в 1707 г.

В 1725 г. отряд колонистов из Пара — охотников за рабами — поднялся по Амазонке и Риу-Негру до верховьев и, используя Касикьяре, вышел на Ориноко. За ним не раз двигались этим путем в обоих направлениях другие охотники за рабами, военные, миссионеры, в том числе Мануэль Рамон, испанский иезуит, представивший письменный отчет, который, казалось, должен был окончательно разрешить вопрос о бифуркации Ориноко. М. Рамон в 1774 г. выступил на юг из Венесуэлы и встретился с охотниками за рабами в низовьях р. Гуавьяре. Вольно или невольно, он поднялся от устья Гуавьяре по Ориноко до Касикьяре, а затем спустился по ней, Риу-Негру и Амазонке до Белена. И все-таки географы сомневались в возможности такой речной связи до начала XIX в.

Возобновление интереса к Эльдорадо, находящемуся на Гвианском плоскогорье, безуспешным поискам которого посвятили много лет жизни Антонио Беррио и его сын Фердинандо, привело в последней четверти XVIII в. к организации нескольких экспедиций. Одной из них, возглавляемой Антонио Сантосом, удалось подняться по р. Карони, нижнему правому притоку р. Ориноко, до Серра-Пакарайма, перед которой отступил Ф. Беррио. Преодолев горы, экспедиция вышла на приток верхней Риу-Бранку (бассейн Амазонки) и по ней спустилась к Риу-Негру. Ни Эльдорадо, ни огромного озера «Париме» А. Сантос не нашел, но выполнил первое из известных нам пересечение Гвианского плоскогорья в центральной части.

В

1736 г. Парижская Академия наук организовала две экспедиции для измерения дуги меридиана с целью установить истинную фигуру Земли: одну — к Северному полярному кругу, в Лапландию, другую — к экватору, в район Кито. Начальником Экваториальной экспедиции был назначен адъюнкт Шарль-Мари де ла Кондамин, благодаря его связям, а научным руководителем — академик Пьер Бугер (Буге). Между ними происходили постоянные трения, и далеко не всегда виновником был П. Бугер, которому биографы Ш. М. Кондамина приписывают «тяжелый характер». Испанское правительство прикомандировало к экспедиции двух военных моряков — Хорхе Хуан-и-Сантасилья и Антонио Ульоа — с заданием помогать французам и составить секретный отчет о состоянии колонии.Представленный ими отчет — ценное политико-географическое описание Перуанского вице-королевства. Кроме того, X Хуан и А Ульоа опубликовали на французском языке «Историческое путешествие в Южную Америку» (2 тома Амстердам, 1752)

Экспедиция доехала до северного берега Панамы, пересекла перешеек и от Панамского залива перешла морем в бухту Манта (у 1° ю. ш.). Здесь остались Ш. М. Кондамин и П. Бугер, а остальные направились в Гуаякиль. Встретиться условились в Кито. К северу от Манты, в районе мыса Пасадо, к Кондамину присоединился местный богатый землевладелец креол Педро Висенте Мальдонадо, географ и картограф-любитель, хорошо ознакомивший его с тихоокеанским склоном Западной Кордильеры и с Экваториальными Андами. В одном из маршрутов (май–июнь 1736 г.) Ш. М. Кондамин познакомился с каучуком, получаемым из млечного сока (латекса) бразильской гевеи, дикорастущего вечнозеленого дерева семейства молочайных. Из каучука он сформовал защитный чехол для своего квадранта, а по возвращении в Париж первый продемонстрировал европейцам возможности этого продукта южноамериканских лесов.

Требовалось измерить трехградусную дугу меридиана, пересекающую экватор в высокогорном районе Кито. Триангуляционные работы были развернуты в июле 1737 г., а закончены в июне 1739 г. Но только в марте 1743 г. П. Бугер и Ш. М. Кондамин произвели одновременные астрономические наблюдения в северной и южной точках намеченного меридиана и благодаря этому «получили... возможность установить точно и неопровержимо действительную протяженность дуги меридиана в три градуса» (Ш. М. Кондамин). Затем сотрудники-враги расстались до новых стычек в Париже. П. Бугер проехал на север до Боготы, по р. Магдалене достиг моря и вернулся во Францию.

Кондамин избрал путь вниз по Амазонке: с помощью П. Мальдонадо он снял копию с карты П. Фрица, а влиятельный иезуит дал ему рекомендательные письма к амазонским миссионерам. П. Мальдонадо спустился от Кито по р. Пастаса к р. Мараньону и произвел первую опись этой реки (длина более 800 км). Ш. М. Кондамин же в июне — июле 1743 г. от г. Лоха (4° ю. ш.) прошел 30 км к истоку р. Чинчипе и на бальсовом плоту со слугой-негром сплыл по р. Чинчипе и Мараньону до миссии Борха, расположенной за тесниной Мансериче, на Амазонской низменности. Получив там каноэ с гребцами, Ш. М. Кондамин 26 июля добрался к устью р. Укаяли, где соединился с П. Мальдонадо.

Единственной «опасностью» на Амазонке могла быть скука. Ее Ш. М. Кондамин избежал, заранее решив составить карту Амазонки и «...тем самым избавил себя от роли пассивного зрителя...». В устье р. Напо Кондамин произвел астрономическое наблюдение и довольно точно определил координаты места. Это дало ему и П. Мальдонадо основу для исправления карты П. Фрица и составления более верной карты Солимойнса и нижней Амазонки. А для верхней Амазонки, кроме материалов П. Фрица и своих собственных, они использовали карты иезуитов, действовавших на громадной территории Перуанского Востока — в Лорето. В середине сентября 1743 г. они достигли Белена, а в начале 1745 г. — Франции.

П. Мальдонадо был избран членом ряда европейских научных учреждений, в том числе Лондонского Королевского общества в 1748 г. В том же году 40-летний креол заразился в Лондоне корью и умер. Ш. М. Кондамин и П. Бугер в разные годы опубликовали полемически заостренные друг против друга отчеты о результатах работ по градусному измерению. В 1751 г. Ш. М. Кондамин издал «Дневник путешествия к экватору», в 1752–1754 гг. — два приложения к нему. В этом труде он поместил, кроме личных наблюдений, значительный этнографический материал об амазонских индейцах, переданный ему миссионерами.

В

1590 г. в одной из серр к северу от Сан-Паулу были найдены богатые месторождения золота. Они возбудили надежды на находки золота в более отдаленных районах. В Сан-Паулу проникали также слухи, что там есть целые «изумрудные горы». На поиски их к верховьям Сан-Франсиску в июле 1673 г. двинул свою бандейру паулист Фернан Диаш Паиш-Леми. Он шел сначала вниз по долине р. Параибы, совершенно опустошенной им незадолго до этого похода, перевалил гряду Серра-да-Мантикейра и вышел к р. Вельяс, притоку Сан-Франсиску, где провел более трех лет. Ф. Паиш-Леми был прозван «Королем изумрудов», вероятно в насмешку: добытые им самоцветы оказались малоценными разновидностями турмалинов. Но он обследовал большую, ранее неизвестную территорию в центре нынешнего штата Минас-Жерайс.

В том же 1673 г. бандейрант Жуан Амару проник с востока в бассейн среднего течения Сан-Франсиску, разбил и оттеснил племена ботокудов (борунов). Он передвинул далеко на запад границу своей области, до среднего Токантинса, но не нашел там ни золота, ни изумрудов. Более успешны были поиски золота в верховьях Сан-Франсиску: первые россыпи были найдены там между 1675 и 1680 гг., а в конце XVII в. открыты крупные месторождения золота близ истоков Вельяса и Риу-Доси, впадающей в океан у 19°40' ю. ш. К началу XVIII в. район верховьев р. Сан-Франсиску и р. Риу-Доси стал известен под названием Минас-Жерайс.С этой территорией, а точнее, с верховьями р. Жекитиньонья, берущей начало с Серра-ду-Эспиньясу, которая протягивается в меридиональном направлении близ 44° з. д., связано открытие бразильских алмазов. В 1725 г. человек, разбиравшийся в самоцветах, — Бернардо Франсис-Лабо — обнаружил алмазы в золотоносных песках, и вскоре там началась алмазная лихорадка.

Продвигаясь отсюда на запад через невысокие (1000–2000 м) шапады (плосковершинные, крутосклонные возвышенности) или через едва различимые серры, паулисты во второй половине XVII в. последовательно открыли другие, текущие на север через страну миролюбивых индейцев гояс реки, которые, сливаясь, образуют р. Токантинс и его приток Арагуая. Не ясно, когда паулисты достигли области Гояс. По одной версии, она была известна до 1670 г.;В 1613 г Перу Домингиш во главе экспедиции вышел к верховьям р. Арагуая (не установлено, правда, откуда — с верхнего Парагвая, или с Паранаибы) и проследовал на север, вниз по Арагуае до ее впадения в р. Токантинс. по другой, первым в 1672 г. проник на Токантинс, грабил и уводил в рабство местных индейцев Паскуал Паиш-ди-Араужу, умерший в стране Гояс. По третьей версии, первым туда попал в 1682 г. Бартоломеу Буэну да Силва, по прозвищу Аньянгуэра («злой дух»), вернувшийся через несколько лет в Сан-Паулу с большим количеством рабов и золота (индианки гояс носили в виде украшений золотые пластинки). Сопровождал его сын, мальчик, по имени тоже Бартоломеу. В 1722 г. этот Аньянгуэра Второй основал к западу от верхнего Токантинса, у 16° ю. ш., в верховье р. Риу-Вермелью (правый приток Арагуаи), город Гояс, ставший с 1726 г. центром золотопромышленного района.

Другие бандейры паулистов продвинулись дальше на запад, за р. Арагуаю, и в первой четверти XVIII в. оказались на «сухой, выжженной солнцем, поросшей скудной растительностью шападе», которая вошла в бразильскую историю под неподходящим названием Мату-Гросу («Густые заросли кустарников»). Она простирается в широтном направлении между верховьями Арагуаи и Мадейры. «Когда идешь обычным путем в Мату-Гросу, очень трудно понять, почему эту страну так называют. Громадное пространство здесь занимают степи... Кто пересекает Мату-Гросу, замечает, что текущие к северу реки, системы Амазонки, и текущие к югу, системы Парагвая, возникают как близнецы, бок о бок. Между ними нет гор: каждая идет в своем направлении как бы по собственной воле» (Э. Рокетти-Пинту).Цитаты из работы бразильского историка Э. Рокетти-Пинту «Рондониа» , изданной на португальском языке в 1950 г.

Первые паулисты пришли сюда по рекам системы Параны. В верховья р. Куябы, одной из составляющих левый верхний приток Парагвая, пересекающий большую заболоченную низменность Пантанал, поднялся бандейрант Мануэл Кампус Бикуду в 1675 г. в сопровождении своего сына Антониу Пириса Кампуса; вторично оба побывали там в 1716 г. А через два года А. Пирис-сын вновь вернулся в Мату-Гросу, где провел пять лет (1718–1723). Он разорил и опустошил людную горную страну индейцев пареси — Серра-дус-Паресис, но «зато» в 1723 г. составил отчет, в котором «дал такое живое описание страны Пареси и ее жителей, которому мог бы позавидовать и современный этнограф» (Э. Рокетти-Пинту).

После того как Паскуал Мурейра Кабрал в 1719 г. обнаружил золото близ истоков Куябы, туда и в другие золотоносные районы Гояс и Мату-Гросу двинулись большие группы паулистов, которые рассматривали эти области как свою монопольную территорию. Но туда же хлынули массы золотоискателей из Баии, Северо-Восточной Бразилии и Португалии. Большинство из тех, кто добирался по различным рекам от Атлантического побережья на золотые прииски Куябы, получали прозвище муссоньеров. Дело в том, что каноэ с искателями наживы отправлялись ежегодно в марте или апреле, когда реки поднимались от осенних дождей. Некоторые, однако, предпочитали зимние месяцы (июль–сентябрь): уменьшалась опасность заболевания малярией. Плавание занимало от пяти до семи месяцев, т. е. больше, чем из Лиссабона в Индию. На этом долгом пути муссоньеров, кроме малярии, поджидали ядовитые насекомые, пороги, хищные рыбы пираньи и индейцы. Всех незваных пришельцев паулисты считали «чужаками» и всячески притесняли их. Но победили все же более многочисленные «чужаки», позже добившиеся в Лиссабоне организации особых, независимых от Сан-Паулу провинций Гояс (1744) и Мату-Гросу (1748).

Ч

тобы уменьшить зависимость Мату-Гросу от паулистов, «чужаки» поддерживали основные торговые сношения с внешним миром не по трактам, кончающимся в Сантусе или Рио-де-Жанейро, а по текущим на север большим притокам Амазонки. Для Гояс путями на север были реки Арагуая и Токантинс, которые выводили в Пара караваны легких торговых судов. Но путь этот был очень тяжел из-за многочисленных порогов. Для западной части Мату-Гросу, где находились золотые прииски, торговыми путями стали реки системы Тапажоса и Мадейры. Путь Аринус-Журуэна-Тапажос, очень порожистый, был освоен позднее: первый дошедший до нас отчет относится к 1746 г. Эта речная система (как и система Токантинса) никогда не играла заметной роли в торговле, а большие участки ее были совершенно не обследованы.

Открытие пути из Мату-Гросу по рекам системы Мадейры приписывается бандейранту — «чужаку», неудачливому золотоискателю Мануэлу Фелишу Лиме. В поисках золота он продвинулся в 1742 г. на запад от верховьев Парагвая близ 15° ю. ш. и пришел к р. Гуапоре, которая спокойно текла на северо-запад. Принимая ряд притоков, становясь все более полноводной, Гуапоре у 12° ю. ш. впадала в мощную р. Маморе, которая текла прямо на север и, сливаясь с не менее мощной р. Бени, превращалась в громадную Мадейру, пролагающую себе путь через сельву на северо-восток. (Фактически он повторил маршрут великого бандейранта Антониу Рапозу Тавариша, о котором мы писали в томе 2).

Когда М. Лима спустился по Амазонке до Пара, купцы в Белене, правда не сразу, оценили выгодность непрерывного, хоть и очень далекого, пути между их городом и районом Мату-Гросу. В 1749 г. первая известная нам торговая экспедиция Франсиску Леми проделала обратный маршрут, наладив таким образом величайшую по торговому значению бразильскую внутреннюю водную «дорогу». Она была гораздо длиннее пути по рекам системы Тапажоса, но значительно легче и удобнее: здесь судоходство, и притом для крупных речных судов, возможно почти на всех участках.

Итак, поиски золота привели бандейрантов-паулистов к верховьям громадных южных притоков Амазонки и в самый центр материка. Паулисты продвинули границу португальской колонии через Бразильское нагорье до его крайнего западного выступа, за Серра-дус-Паресис. А «чужаки» связали Центральную Бразилию с Амазонской низменностью, организовали торговые и перевалочные пункты на Амазонке. Они подготовили почву для экспансии в западную часть Амазонской низменности, экспансии, раздвинувшей в XIX в. границы Бразилии до восточных склонов Анд.

В середине XVIII в. Бразилия давала более половины учтенной добычи золота всего мира, а к началу XIX в. — уже вдвое меньше, чем Испанская Америка. Старые речные пути забрасывались, многие реки системы Амазонки, известные бандейрантам XVIII в., приходилось открывать заново.

В

1680 г. паулисты основали на северном берегу Ла-Платы, близ устья Уругвая, торговую колонию Сакраменто. Она стала предметом ожесточенного спора между Испанией и Португалией, так как, несомненно, находилась к западу от демаркационной линии 1494 г. Пытаясь связать Сакраменто внутренним водным путем с колонией, основанной у лагуны Патус, отряд паулистов в 1715 г. вышел оттуда на запад. Но навстречу к Риу-Гранди-ду-Сул шли отряды индейцев-христиан, возглавляемые иезуитами. До войны здесь не дошло, бандейранты отступили, Лиссабон послал протест в Мадрид, и иезуиты отошли назад к левому берегу среднего Уругвая. Бассейн Рио-Негро — географическая ось нынешней Республики Уругвай — и приморская полоса между Ла-Платой и Риу-Гранди-ду-Сул остались фактически «бесхозной» территорией, хотя бразильцы продолжали претендовать на нее и в 1724 г. к востоку от Сакраменто начали строить г. Монтевидео. Испанцы из Буэнос-Айреса выгнали их оттуда и закончили постройку Монтевидео в 1726 г., окончательно отрезав Сакраменто от Риу-Гранди-ду-Сул.

Столкновения из-за Банда-Ориенталь («Восточный берег») продолжались, и в 1737 г. обе стороны решили временно сохранить существующее положение, формально оно урегулировано Мадридским договором 13 января 1750 г. Испано-португальская демаркация 1494 г. была отменена. Вместо «папского меридиана» установлены естественные границы, за которые принимались «истоки и русла рек и значительные горы»; Португалия отказалась от берега Ла-Платы. Описание границ в договоре свидетельствует об удовлетворительном знании в 1750 г. систем Параны и Уругвая, а также водоразделов между ними и бразильскими реками приморской полосы.

Правобережье Парагвая, кроме его верховьев, бесспорно, принадлежало Испании, и бандейранты туда не заходили. Сам Парагвай с середины XVI в. стал хорошо освоенным водным путем, но из его правых притоков известны были только Пилькомайо и Рио-Бермехо. Из правых притоков нижней Параны испанцы в XVII в. разведали р. Рио-Саладо, по долине которой шел путь к Чили.

Иезуиты на правобережье Парагвая, в Гран-Чако, появились в 90-х гг. XVII в. Они основали там к 20-м гг. XVIII в. ряд миссий между 16–19° ю. ш., где жили индейцы чикито. Умиротворив их, иезуиты обеспечили торговый путь между перуанскими и ла-платскими миссиями. Южнее они подчинили абипонов (1747 г.) и сосредоточили их в нескольких миссиях в низовьях р. Рио-Бермехо. Описание абипонов, которое составил живший среди них австрийский иезуит Мартин Добрицхоффер, является важнейшим первоисточником для изучения быта индейцев Гран-Чако в последний век колониального периода, когда они стали уже конным народом.

Вожаки бандейрантов были, в лучшем случае, полуграмотными людьми. Интересы иезуитов, даже самых образованных, лежали обычно в стороне от естественных наук. Занимаясь поисками золота и серебра, изумрудов и алмазов, охотой за рабами и «ловлей душ», паулисты и иезуиты, как мы видели, довольно основательно узнали речную сеть и рельеф бассейна Ла-Платы, но и только.

Первым географом-исследователем бассейна Ла-Платы, положившим начало его всестороннему научному исследованию, был испанский офицер Фелис Асара. В 1781 г. в 35-летнем возрасте в чине подполковника он направился в Южную Америку в качестве члена комиссии с испанской стороны по демаркации испанских и португальских владений и проработал в различных ла-платских районах до конца 1801 г. Он не был собирателем карт и архивных материалов по топографии и речной сети страны, хотя и в этом отношении проделал огромную работу. Он руководил топографическими съемками на левобережье нижней Параны и на правобережье Парагвая — Параны. Большую часть своего 20-летнего пребывания в стране, выполняя задания и собирая по собственному влечению естественнонаучные материалы, Асара провел в седле. Он путешествовал по Междуречью и Ла-Платской низменности и составил комплексные описания Влажной и Сухой Пампы, а также Южного Чако. Его четырехтомный, ставший классическим труд «Путешествие по Южной Америке» опубликован (с атласом) в Париже в 1809 г. Из-за препятствий, чинимых на его пути начальством, лишь часть многотомных результатов исследований Ф. Асары увидела свет при жизни автора. По крайней мере одна его важная работа оставалась в рукописи до 1912 г. Вице-король, завидуя научным успехам Ф. Асары, сделал попытку (неудачную) присвоить его записки по естественной истории. Авторитет Ф. Асары был так велик, что король Испании Карл IV предложил ему пост вице-короля Новой Испании, но тот отказался.

С

еверные районы Патагонии, расположенные в бассейне Рио-Негро, в середине XVII и в XVIII в. частично исследовались со стороны Южного Чили и Ла-Платы испанскими колонистами и иезуитами, которые основали там несколько миссий. Так, в конце 1650 г. иезуит-миссионер Диего Росалес дважды пересек Патагонские Анды близ 42° ю. ш. и на берегах горного озера Науэль-УапиЭто красивое озеро ледникового происхождения, исток р. Лимай, правой составляющей р. Рио-Негро (впадает в Атлантический океан у 41° ю. ш.), открыто и исследовано Диего Флоресом Леоном в феврале 1621 г. умиротворял и просвещал индейцев. В 1670 г. там появился другой иезуит-итальянец Николо Маскарди, продолживший дело распространения «святой веры» среди окрестных жителей. В следующем году он отправился на юг вдоль восточных склонов Анд в поисках «города Цезарей», легенда о котором будоражила умы конкистадоров и служителей церкви. Н. Маскарди форсировал верховья р. Чубут и добрался до 44° ю. ш. Не найдя там никаких намеков на город, он двинулся на юго-восток через полупустынное плато и вышел на довольно крупное озеро — Мустерс, или Колуэ-Уапи у 45°30' ю. ш., система р. Чубут).

Н. Маскарди не оставил надежды найти мифический город, нуждавшийся, как он считал, в святых отцах. В 1672 г. он отправился от о. Чилоэ в сопровождении четырех индейцев, перевалил Анды близ 44° ю. ш. и вновь достиг озера Мустерс. Далее его путь проходил по плато на юго-восток — он вышел к побережью Атлантики недалеко от устья р. Рио-Десеадо (у 48° ю. ш.) или у р. Рио-Чико (близ 50° ю. ш.), выполнив пересечение Южно-Американского континента. Одержимый идеей найти «город Цезарей», он проследовал вдоль берега океана к югу до входа в Магелланов пролив. Но и там никаких следов города-призрака не оказалось. Поздней весной 1673 г. в сопровождении нескольких индейцев фанатичный миссионер в третий раз отправился на поиски фантома и у 47° ю. ш., к югу от среднего течения р. Рио-Десеадо, был убит со всеми спутниками.

Среди иезуитов XVIII в. выделился ирландец Томас Фолкнер (Фальконер), по специальности медик. В 40-х гг. XVIII в. он служил судовым врачом на английском корабле, заболел и был оставлен на излечение в Буэнос-Айресе, а выздоровев, вступил в орден. С 1750 г. он много лет просвещал патагонцев, которые к тому времени стали конным народом и кочевали от Лимая-Рио-Негро до Магелланова пролива. Фолкнер изъездил с ними Северную Патагонию во всех направлениях. Вероятно, одним из первых он предложил создать в ее речных долинах плантации для выращивания яблок, персиков, слив и вишен — все они произрастают там и ныне. Он первый схематически нанес на карту все течение Рио-Негро и Лимая до озера Науэль-Уапи у 41° ю. ш. (более 1 тыс. км), где была организована миссия, связанная с Чили. Составленное им «Описание Патагонии» (1774) представляет интерес для этнографов, натуралистов и географов.

После изгнания иезуитов, когда «миряне» получили право проникать в глубинные территории, к «диким», исследованием Южной Патагонии выделились братья Антонио и Франсиско Вьедма. В 1779 г. они основали в низовье Рио-Негро поселок Кармен-де-Патагонес, на пять лет (до 1784 г.) ставший базой их дальнейших путешествий. Они обошли из залива в залив побережье Патагонии, в ноябре 1782 г. поднялись по р. Санта-Крус до верховьев и близ 50° ю. ш. открыли озеро Лаго-Архентино (1400 км²), а севернее (у 49°30' ю. ш.) другое — Вьедма (1100 км²), соединенное с первым протокой. Повернув оттуда на восток, братья добрались до южного притока р. Рио-Чико и 23 ноября вышли к побережью Атлантического океана. Представленный ими в 1787 г. «Общий отчет о провинции Санта-Крус», как и ряд других отчетов, был извлечен из архивов и на братьев Вьедма обратили внимание. В 1837 г. в Буэнос-Айресе увидела свет книга Антонио Вьедмы «Дневник путешествия по берегам Патагонии».

После путешествий Фолкнера и братьев Вьедма к началу XIX в. только бассейн р. Чубут (Центральная Патагония) оставался сплошным «белым пятном».

В

1669 г. английский капитан Джон Нарборо направился к берегам Испанской Америки для каперской операции и в конце октября 1670 г. вступил в Магелланов пролив. Он значительно улучшил карту пролива, особенно его западного участка длиной около 300 км. Таким безотрадным и пустынным казался этот край, что Нарборо назвал его «Южным Запустением».Аналогичное впечатление создалось и у позднейших мореплавателей, огибавших западные берега архипелага Огненная Земля, и название «Запустение» (по-испански «десоласьон») позднее утвердилось за длинным и узким островом, лежащим у тихоокеанского выхода из Магелланова пролива. Выйдя в океан, английский каперКапер, или приватир, — частное лицо, имеющее особое разрешение властей на грабеж, захват и уничтожение торговых судов враждебных или нейтральных стран. Каперами назывались также суда, находившиеся в частном владении, но с разрешения государства вооруженные для выполнения военных действий и морского разбоя. Каперство объявлено вне закона на Парижском конгрессе 1856 г. прошел на север вдоль Южного Чили, довольно верно определив общее направление и очертания берегов страны. По словам Л. Бугенвиля, Д. Нарборо обследовал «все небольшие бухты и извилины побережья вплоть до реки Вальдивии (у 40° ю. ш.), в которую он и вошел».Цитаты здесь и далее из его работы «Кругосветное путешествие...»

Карта Магелланова пролива Хуана Мартинеса Британская библиотека, MS 3450, f.12

Впрочем, Л. Бугенвиль чрезмерно преувеличил детальность описи, произведенной капером: для сколько-нибудь подробного исследования всего Чилийского архипелага и противолежащего материкового берега, одного из самых расчлененных в мире, требуются годы, а Д. Нарборо находился там считанные месяцы. Не выполнив задания но причинам, которые один из его спутников назвал «позорными», он вернулся в Англию в 1671 г. Да и не было у Л. Бугенвиля материалов для такого суждения, на что он сам указывает, резко осуждая авторов, обработавших отчеты Д. Нарборо и Жака Гута де Бошена, о котором речь будет ниже: «Мы много раз сожалели, что в нашем распоряжении нет [их] полных путевых журналов и что мы должны довольствоваться лишь искаженными выдержками...» Л. Бугенвиль не совсем прав: все-таки эти авторы написали книги, оказавшиеся полезными и для него, и для позднейших исследований. А описание первой встречи Д. Нарборо с пингвинами («можно подумать, что маршируют ребята в белых передниках») стало классическим.

В 1689 г. из Лондонского порта в Южную Атлантику по заданию казначея британского флота лорда Люциуса Кейри Фолкленда направился капитан Джон Стронг. В начале 1690 г. он оказался у северного берега «Земли Девы», в те времена иногда все еще рассматривавшейся как выступ Южного материка. Обходя «Землю Девы», Д. Стронг обнаружил усеянный островками пролив, простирающийся в юго-западном направлении и делящий «землю» на два крупных острова. Д. Стронг прошел его весь и назвал Фолклендским проливом, а в XVIII в. англичане перенесли это имя и на разделяемые им большие острова: Восточный Фолкленд и Западный Фолкленд.

Н

а рубеже XVII–XVIII вв. в водах Магеллании появились и французские мореходы-малуины, т. е. выходцы из портового города Сен Мало, «родины французских корсаров».Они прославились с XVI в. набегами на Англию, Испанию, Антильские о-ва и плаваниями к берегам Бразилии. Первым к берегам Перу 17 декабря 1698 г. отправился капитан Жак Гуэн де Бошен, командовавший флотилией из четырех кораблей; вскоре она сократилась до двух судов, достигших Магелланова пролива в июне 1699 г., в середине зимы южного полушария. Лишь 21 января 1700 г., проведя полгода в проливе и очень страдая от холода, французы выбрались в Тихий океан и быстро проследовали в Кальяо. Участник плавания инженер Дюплесси составил несколько довольно точных карт малоизвестных частей пролива. Несмотря на запрет испанских властей, они провели здесь успешные торговые операции и перешли на север, в Гуаякиль, где повторили свой успех.

Возвращаясь во Францию через пролив Дрейка в январе 1701 г., Ж. Гуэн установил, что из-за ошибочных определений голландских мореходов мыс Горн помещался на картах гораздо южнее своего действительного положения. Не найдя затем пролива Ле-Мер, также неверно нанесенного на карты, Ж. Гуэн продвинулся к востоку примерно до 60° з. д. и, повернув на север, открыл у 53° с. ш. небольшой остров (о. Бошен). Продолжая идти в том же направлении, он бросил якорь у самого восточного из «Себалдовых о-вов»

(Восточный Фолкленд). Моряки произвели высадку и вскоре попали в безлесную местность с пресноводными озерами, изобилующими дичью. После Ж. Гуэна архипелаг многократно посещали малуинские моряки, и поэтому французы стали называть его Малуинскими о-вами — в русской географической литературе часто употреблялась, а ныне общепринята форма Мальвинские о-ва, а точнее, двойное название Фолклендские (Мальвинские) о-ва.

Изучение Магеллании продолжил в 1713 г. французский капитан Маркан, командир корабля «Барбара». Он проследовал на запад через Магелланов пролив и углубился в «бухту» к югу от п-ова Брансуик, но она оказалась устьем усеянного островками пролива-«канала» Барбары, который вывел французов в открытый океан к юго-западному побережью архипелага Огненная Земля. Испанцы позднее назвали островом Санта-Инес длинный участок суши, отделенный «каналом» от другого, восточного участка, который тогда весь считался полуостровом Огненной Земли. Географическое открытие Маркана было важно в навигационном отношении: «канал» Барбары давал капитанам судов возможность выбора пути в непогоду и значительно сокращал время прохода через Магелланов пролив.

В 1763 г. французское правительство разрешило полковнику Луи Антуану Бугенвилю основать на его личные средства колонию на Мальвинских о-вах. В феврале 1764 г. он прошел на восток вдоль всего северного побережья двух больших островов и избрал для поселения берег открытой им на северо-востоке бухты, названной им Франсуаз (теперь залив Беркли). Там он высадил 27 человек франко-канадцев, оставивших родину после завоевания ее англичанами. В 1765–1766 гг. из Сен-Мало прибыли еще две группы поселенцев и общая численность колонистов достигла приблизительно 150 человек. Живший некоторое время в колонии Антуан-Жозеф Пернети составил первое описание природы архипелага. Спутники Л. Бугенвиля нанесли Мальвинские о-ва на карту, которую он самокритично считал не очень точной («над ней следовало бы еще много поработать») —на о. Восточном французы разведали все берега, на о. Западном — только северное и восточное побережья.

Завершить опись архипелага французам помешали англичане. В январе 1765 г. Джон Байрон, дед великого английского поэта, высадился на о. Восточном,Первыми животными, с которыми люди Байрона столкнулись при высадке, была волкообразная лисица, и они решили, что это волк. Смелость и любопытство лис матросы приняли зa свирепость и бросились от них в воду. объявил весь архипелаг английским владением и отправился дальше через Магелланов пролив в кругосветное плавание. В 1766 г. на о. Восточном англичане построили форт.В начале XIX в. они оставили форт, так как содержание его стоило слишком дорого, но вернулись на Фолклендский архипелаг и захватили его в 1833 г.. когда убедились, что он может стать удобной базой для зверобоев, действующих в антарктических водах. Так как и Испания претендовала на архипелаг, французы уступили ей, по выражению Л. Бугенвиля, «наше право на распоряжение островами, которое нам бесспорно давало первое их заселение». 1 апреля 1767 г. Л. Бугенвиль формально передал колонию испанцам. Немногие колонисты согласились остаться, остальных испанцы доставили на родину. Испанская колония просуществовала недолго — и острова вновь стали необитаемыми. Рассматривая архипелаг в качестве своего владения, англичане произвели опись о. Западного и «отчленили» от него ряд небольших островов.

Н

а многих картах начала XVIII в. в Южной Атлантике показывалась часть огромного мифического Южного материка. Капитан французского судна «Св. Луи», направлявшийся в Индию после довольно удачно проведенных в испанских владениях торговых операций, в январе 1708 г. обогнул мыс Горн и двинулся к Южной Африке в востоко-северо-восточном направлении, держась в полосе 35–40° ю. ш., т. е. несколько севернее той части Атлантики, которая позднее получила суровое название «Ревущие сороковые».Сороковые, как, впрочем, и пятидесятые, широты южного полушария характеризуются устойчивыми сильными западными ветрами и частыми штормами.

19 марта корабль прибыл к мысу Доброй Надежды, пройдя в неизвестных водах более 10 тыс. км и не обнаружив ни клочка суши. Благодаря этому плаванию картографы вынуждены были отодвинуть Южный материк в атлантическом секторе далеко к югу.

Ф

ранцузская Ост-Индская компания, монополизировавшая с 1719 г. торговлю Франции с заокеанскими странами, отправила в 1738 г. два корабля под начальством Жана Батиста Буве де Лозье на поиски Южного материка. Вечером 1 января 1739 г. он открыл в Атлантическом океане за 54° ю. ш. и, по его определению, на 11°30' в. д. высокий мыс какой то земли и назвал его «мысом Обрезания» (1 января — христианский праздник, день «обрезания господня»), Буве не мог подойти близко к берегу из-за тяжелых льдов, не решился также следовать дальше к югу и пытаться обойти кромку льда. В отчете он жаловался, что его люди невыносимо страдали от холода, так как привыкли к теплому климату и недостаточно были снабжены теплой одеждой. И Буве повернул к мысу Доброй Надежды, куда прибыл в конце февраля. Во Франции он объяснил явную неудачу экспедиции, кроме непривычки к холоду и плохого снабжения, дурной погодой: «70 дней почти беспрерывно стояли туманы, почти ежедневно шел град или снег...».

Теперь мы знаем, что «мыс Обрезания» является выступом одинокого высокого вулканического о. Буве площадью всего лишь 68 км², вершина которого (до 939 м) покрыта вечным снегом, а ледники спускаются к морю. Буве неверно определил долготу мыса, с ошибкой приблизительно на 6°30', что на 54-й параллели составит более 400 км. Мнения географов того времени о «Земле Буве» разделились: одни считали ее частью Южного материка, другие — ледяным островом. Во второй половине XVIII в. и французы и англичане искали «Землю Буве» на 50-х широтах. Поиски ее и других мифических земель привели к открытию о-вов Кергелен и Южной Георгии и к правильному представлению, что на 50-х широтах, кроме Южной Георгии, Фолклендских (Мальвинских) о-вов и Огненной Земли, нет значительных островов.