Изучение Европейского Севера и Уральских гор

В

1869–1870 гг. горный инженер Александр Александрович Иностранцев исследовал р. Онегу и полосу между Онежским озером и Белым морем (в пределах 61–64° с. ш.). Для этой территории все еще не было хороших карт. Единственная подробная карта Севера России, имевшаяся в его распоряжении, была верна в заселенных районах, например по течению Онеги, но стоило исследователю отклониться в сторону — и она часто оказывалась просто ошибочной. Летом 1869 г. Иностранцев описал берега Онеги от истока до устья. Боковым маршрутом он установил, что ее левый приток, р. Икса, текущая в дремучих лесах, берет начало в горах, называемых местными жителями Ветреным Поясом. Этот кряж идет с севера и, постепенно поворачивая на юго-восток, пересекает р. Онегу.Детальное изучение Ветреного Пояса, проведенное лишь в 1937 г., несколько изменило эти представления (см. т. 5). Вся остальная местность — низменная равнина, покрытая непроходимыми лесами с топкими и вязкими болотами, доступными лишь в зимнее время.

Летом 1870, 1873 и 1874 гг. Иностранцев охватил исследованиями Карелию между 62°30' и 64°30' с. ш. Обширные леса, масса озер, болот и рек, отсутствие путей сообщения и, наконец, неверные географические карты — все это создавало «некоторые» трудности в работе. Выполнив первые барометрические определения высот этой полосы (более 500 замеров), А. Иностранцев составил ее орографическую карту (до 1927 г. она оставалась единственной). На ней к западу от Сегозера отчетливо выделяется обширная невысокая возвышенность — Западно-Карельская (длина 270 км, высота до 417 м).

В

1837 г. ботаник Александр Иванович Шренк изучал флору Печорского края. Добравшись по Печоре до устья Усы, он в начале июля двинулся на север и за полярным кругом достиг гряды, протягивающейся, как он верно установил, от Усть-Цильмы к северо-востоку, к так называемому Земляному или Большеземельскому хребту: «...заостренные в виде плоского конуса или длинные кургановидные возвышения; холмы с крутыми скатами и плоскими вершинами, разделенные узкими или... обширными долинами». А. Шренк прошел по этой моренной гряде (вернее, грядам) на северо-восток, через область со множеством мелких озер до низменности р. Коротаихи, впадающей в Баренцево море у Югорского п-ова.

В начале августа А. Шренк увидел цепь с каменистыми вершинами, резко отличающуюся от высоких частей Большеземельской тундры. Это был Пай-Хой. С одной из вершин он установил, что эта «горная цепь с широкими пологими склонами» (высотой до 467 м) есть северо-западная ветвь Урала. В середине августа А. Шренк проехал по приморской низменности к Югорскому Шару, переправился на о. Вайгач, где «среди туманов северной дали виднеются некоторые возвышения, представляющие ряд холмов» (до 171 м), и правильно решил, что этот «Морской Урал» является продолжением материкового Урала до Карских Ворот. На Вайгаче А. Шренк обнаружил и болотистые низменности.

Вернувшись на материк, А. Шренк проследил южный склон Пай-Хоя и близ 68° с. ш. открыл отдельные массивы, в том числе Пембой (420 м). К востоку от него, в верховьях Кары, он поднялся на одну из вершин: «Голые, покрытые обломками скал верхушки и скаты, разбросанные в ужасном беспорядке, уподобились исполинским волнам моря, внезапно остановленного сверхъестественной силой. Долины и пропасти, на дне которых с шумом протекают горные ручьи, извиваются около подошвы... Урал под этими широтами возвышается над равниной в виде резко ограниченной главной горной цепи».

Сопоставив свои наблюдения с прежними описаниями Северного Урала, А. Шренк предложил различать здесь две части: от 61 до 65° с. ш. — Северный Урал с «темным, труднопроходимым хвойным лесом и топкими болотами»; от 65° до 68°10' с. ш, — Полярный Урал, вытянутый «вне пределов лесов» в северо-восточном направлении. «У его подножия вечномерзлая почва и нет поэтому топких болот»; над открытой равниной, поросшей ягелем, «поднимаются... вершины с крутыми обрывистыми склонами». Это было первое указание на наличие вечной мерзлоты на северо-востоке Европы; А. Шренк исследовал мерзлые грунты также в низовьях р. Печоры и на р. Мезени.

Через Большеземельскую тундру А. Шренк прошел на запад близ 68-й параллели к низовью Печоры, причем вновь пересек Земляной хребет. Шел сентябрь, и он вынужден был спешить. За Печорой А. Шренк обследовал двумя маршрутами Чайцынский Камень (до 301 м, северный участок Тиманского кряжа) и впервые описал его. Чайцынский Камень, по Шренку, идет на юг, «...а в области леса вдруг сглаживается, так что верхушечная линия его совсем исчезает», и превращается в широкую, волнообразно-холмистую нагорную равнину. В истоках Цильмы он вновь повышается. А. Шренк описал также восточные ветви кряжа и подтвердил догадку, что Чайцынский Камень составляет продолжение Канина Камня.

Путешествие закончилось в октябре 1837 г. в Мезени. «...И надо удивляться той массе разносторонних сведений, которые удалось добыть Шренку в течение одного лета, особенно если принять во внимание, что ему тогда исполнился лишь 21 год...» (Ф. Чернышев). Книга Шренка «Путешествие к северо-востоку Европейской России» (1855 г.), из которой нами взяты вышеприведённые цитаты, смутила современников: тогда бытовало представление о тундре как о заболоченной местности, а Шренк правильно указал, что «тундра не имеет недостатка в сухой и даже песчаной холмистой почве».

Летом 1844 г. этнограф Владимир Александрович Иславин посетил Мезенскую тундру и обрисовал ее как обширную степь, пересекаемую каменными горами и плоскими земляными возвышенностями. Поперек степи протягивается гряда, известная под названием Чайцына или Тиманского Камня. Летом, по наблюдениям В. Иславина, он зачастую покрыт густым туманом, а осенью и зимой его овевают сильные метели. На востоке Иславин обнаружил другую гряду (Каменноугольную), параллельную Чайцыну.

В

1843 г. Академия наук послала в Печорский край небольшую экспедицию; возглавлял ее геолог и палеонтолог Александр Андреевич Кейзерлинг; для топографических и астрономических работ был приглашен военный моряк Павел Иванович Крузенштерн, сын И. Ф. Крузенштерна. В июне они проехали в Усть-Сысольск (теперь Сыктывкар) и по р. Вычегде со съемкой поднялись до ее верхнего притока Воль, в истоках которого Кейзерлинг обнаружил невысокую гору, сложенную черным глинистым сланцем, составляющую, как он установил, начало гряды, протягивавшейся к северо-западу.

Через верхнюю Вычегду путешественники у 56° в. д. перешли на Печору и по р. Илычу достигли Уральского хребта. К югу от луки Илыча в горной долине из множества малых источников рождалась Печора — простой ручей, быстро превращающийся в значительную порожистую реку, текущую в крутых берегах. Описав близлежащие горы, они дошли до устья Илыча и начали спуск по Печоре на лодках, производя съемку реки и осматривая береговые обнажения. От устья Щугера они через болотистую, поросшую высокой и густой травой местность прошли на восток до Урала, где обнаружили и исследовали массив с зубчатым скалистым гребнем (Сабля, 1497 м). Они поднялись на Саблю: к востоку виднелись «ряды скалистых зубцов, образующих главный гребень Урала... на юге [64° с. ш.] поднималась самая высокая из них, Тельпосиз»Цитата из книги Д. Кейзерлинга «Научные наблюдения во время путешествия в Печорскую землю», опубликованной в 1846 г. в Спб. на нем. яз. (1617 м, долго считавшаяся высшей точкой всего Урала).

Затем они на оленях проехали на запад, в Тиманскую тундру, и исследовали северный край низкой, но широкой (около 65 км) утесистой гряды. Основываясь на собранных геологических материалах, А. Кейзерлинг пришел к выводу, что эта гряда, как и возвышенности на р. Воли, принадлежит «к неизвестной до сих пор системе поднятия... из-за своей незначительной высоты, заметной лишь в безлесной тундре». Кейзерлинг назвал эту возвышенность Тиманским кряжем и оценил ее протяженность в 800 км (в действительности около 900 км).

Проследив в сентябре всю Ижму (приток Печоры, 531 км), П. Крузенштерн вернулся в Петербург. А. Кейзерлинг старинным торговым путем поднялся по р. Ухте до Усть-Сысольска и дал первое научное описание Ухтинского нефтеносного района.

Участники экспедиции привезли точные данные о Печоре, Ижме и верхней Вычегде. Они собрали массу сведений о гидрографии края, основанных на личных наблюдениях, рассказах А. Шренка и русского натуралиста Ф. И. Рупрехта (их работы еще не были опубликованы), проводника экспедиции и краеведа, много лет путешествовавшего по Печорской земле. Суммируя эти материалы, Кейзерлинг пришел к выводу, что между Уралом и Тиманским кряжем располагается огромная котловина, усеянная бесчисленными озерками и болотами, — Печорская низменность (более 500 тыс. км²), характерная особенность которой состоит в чередовании холмисто-грядовых участков с плоскими равнинными.

Д

о конца 80-х гг. достоверные данные имелись лишь о северной и южной окраинах Тимана. «Белым пятном» оставалось огромное пространство между р. Ухтой и Тиманским Камнем (более 100 тыс. км²). Кроме данных В. Иславина, общие представления об орографическом расчленении Тимана были весьма неясны и противоречивы.

Летом 1889 и 1890 гг. Тиманский кряж изучал геолог Феодосий Николаевич Чернышев. Старой печатной карте нельзя было доверять: из всех рек Тимана Ф. Чернышев не мог назвать «ни одной, которая была бы нанесена сколько-нибудь удовлетворительно».Цитаты здесь и далее из работы Ф. Чернышева «Орографический очерк Тимана» в «Трудах геологического комитета», 1915, т. XII, № 1. Зато очень помогла составленная Д. З. Трофименко по расспросам рукописная карта мезенского лесничества, очень подробная и добросовестно выполненная. Чернышев на лодках и пешком в очень тяжелых условиях, иногда просто голодая (как-то 10 дней он питался одной морошкой). пересек Тиман в нескольких местах. Он прошел но всем главным рекам края, преодолевая пороги, водопады и завалы, «и именно в тех частях Тиманского кряжа, которые представлялись наиболее загадочными...».

В 1889 г. Чернышев изучал южный Тиман — «...море лесов, покрывающих однообразную холмистую местность». Оказалось, что эта часть кряжа представляет плоскую возвышенность — типичное плато размыва с более или менее глубокими и широкими долинами. В 1890 г. он исследовал северный Тиман и обнаружил систему параллельных кряжей, о которых в литературе не было никаких сведений, разделенных иногда резко очерченными продольными долинами. Он выявил там шесть гряд, позднее сведенных в четыре: Каменноугольную, Чайцынский, Тиманский и Косминский Камень.

Ф. Чернышев и его спутник-топограф составили карту всего Тиманского кряжа от 61° с. ш. до Баренцева моря к востоку от Чешской губы, т. е. территории свыше 170 тыс. км², где «о каких бы то ни было дорогах... нет и помину», реки — единственные пути сообщения, да и то летом. Ф. Чернышев показал, что Тиман состоит из параллельно вытянутых на юго-юго-восток гряд различной длины. Он точно нанес на карту Ижму, Вычегду, Ухту, Цильму, Мылву и обе Пижмы Печорскую и Мезенскую, по которым теперь проводят границу между северной и южной частями Тимана. Чернышев выяснил, что тиманские реки принадлежат к трем большим системам (Вычегды, Мезени, Печоры) или непосредственно впадают в море и в большинстве случаев прорезают «отдельные хребты Тимана, абсолютная высота которых значительно превосходит высоту водораздельных пространств». По оценке К. И. Богдановича, тиманские работы 1889–1890 гг. представляют одно из наиболее крупных географических предприятий в России конца прошлого столетия.

О

сенью 1828 г. геофизик Адольф Яковлевич Купфер обследовал северную часть Южного Урала и почти весь Средний Урал и дал первую удовлетворительную схему их орографии: между 54°30' и 55°30' с. ш. Урал образует три параллельные горные цепи, протягивающиеся на северо-восток, высота их уменьшается с запада на восток. Он выделил самую высокую цепь (с вершинами более 1000 м), состоящую из трех коротких хребтов, разделенных поперечными долинами, называемых Уреньга, Большой Таганай и Юрма. (Севернее Юрмы теперь проводится граница между Южным и Средним Уралом.) На карте Купфера Юрма правильно показана в виде короткого (20 км) меридионального хребта.

К западу от Уреньги (длина 65 км) он отметил ряд коротких (20–50 км) параллельных ей хребтов. К востоку от Уреньги протягивается параллельно ей главный Уральский хребет (Уралтау). Далее к востоку, за равниной с редкими холмами, в виде отдельного хребта показаны Ильменские горы.

Купфер выяснил, что к северу от Златоуста Урал понижается: между Екатеринбургом (Свердловском) и Нижним Тагилом он не обнаружил высоких гор — Урал здесь как бы «растворяется» в равнине, превращаясь, вопреки старым картам, в плато, прорезанное в ряде мест реками; среднюю высоту его Купфер оценил в 800 шагов (550–600 м), что довольно близко к действительности. На карте Купфера правильно показаны истоки Урала, Уя и Миасса.

Горные инженеры Эрнест Карлович Гофман и Григорий Петрович Гельмерсен (уроженцы Прибалтики) в 1828–1829 гг. провели первое подробное обследование всего Южного Урала на протяжении около 660 км — от 56 до 51° с. ш., т. е. до поворота р. Урал на запад. В этой части горной страны они различали три меридиональные цепи, к югу раскрывающиеся «в виде опахала». Западная, самая высокая, состоит из отдельных вытянутых сопок высотой до 1200 м; средняя — Уралтау — скалистая, поросшая густым лесом, к югу разделяется на две ветви (одна из них Ирендык, длина 120 км). Восточная цепь, представленная на севере Ильменскими горами, переходит в небольшие гряды, понижающиеся к югу.

Между восточной и средней цепями от 51 до 55° с. ш. Гофман и Гельмерсен обнаружили плоскую степь, склоняющуюся к югу; в междуречье Белой и Сакмары (приток Урала) — другую возвышенность без значительных кряжей. А южнее, вдоль правого берега Урала, они выделили невысокие широтные Губерлинские горы (длина около 70 км). Восточнее Ирендыка на 300 км к югу проследили ровную плоскость, на которой не видно ни дерева, ни кустарника. Между верховьями Белой и Юрюзани исследователи отметили самый высокий участок западной цепи и поднялись на гору Иремель (1582 м); на западе они увидели горы с остроконечными вершинами — хребты Нары и Зигальга; к юго-западу возвышалась Ямантау (1640 м).

Конечно, эта первая орографическая схема Южного Урала позднее была уточнена, особенно между 54–55° с. ш., где удалось обнаружить ряд коротких мощных хребтов. Но в целом она сохранила свое значение до нашего времени.

Д

ля изучения минеральных богатств Северного Урала, главным образом для поисков золота, русское правительство направило Северную горную экспедицию. За пять лет (1830–1834 гг.) она прошла от 60°40' до 64°10' с. ш. — всего лишь 430 км по неисследованной местности, впервые описав узкую (до 60 км) полосу восточного (азиатского) склона Урала, ограниченную на западе непрерывным хребтом — утесистыми, слабо залесенными громадами, вытянутыми строго на север. Между 63 и 64° с. ш. Урал, по данным одного из руководителей экспедиции — горного инженера Никифора Ильича Стражееского, состоит из трех параллельных гряд, причем западная имеет наибольшую высоту. Он нанес на карту верховья Лозьвы, Северной Сосьвы, Вольи и их притоков, а также выяснил, что восточный склон Северного Урала представляет собой низменную, богатую лесами, болотами и озерами равнину, утомительное однообразие которой лишь изредка нарушается холмами — настоящими островами твердой земли среди болот.

В 1846 г. Русское географическое общество организовало крупную экспедицию для изучения границы между Европой и Азией на всем протяжении Северного Урала во главе с Э. К. Гофманом. В ее состав вошли Н. И. Стражевский, астроном Мариан Альбертович Ковальский и два топографа. В Петербурге венгерский путешественник Антал Регули передал Гофману свою схематическую карту Урала между 58 и 70° с. ш. В основу ее Регули положил лишь расспросные данные, но Гофман во время работы убедился, что они тщательно и критически отобраны; карта оказалась чрезвычайно полезной, так как содержала множество названий гор и рек.

Весной 1847 г. экспедиция поднялась по Печоре до устья р. Уньи, откуда и начала работу, разбившись на два отряда. Сразу же исследователи столкнулись с величайшей помехой — гнусом. Летом отряд Гофмана (с топографом Василием Герасимовичем Брагиным), двигаясь в общем к северу, проследил и нанес на карту истоки Печоры и все течение ее крупных верхних притоков (Унья, Илыч, Подчерем, Щугер), открыл ряд парм,На языке коми «парма» — невысокая, покрытая лесом гряда, «ыджид» — большой. протягивающихся за Печорой параллельно Уралу более чем на 300 км (от 61°10' с. ш. до 64° с. ш.), в том числе Высокую Парму (150 км) и Ыджидпарму (150 км).

Отряд Стражевского (топограф Дмитрий Филиппович Юрьев) летом прошел гребнем Уральского хребта от 62 до 64° с. ш. Иногда приходилось пробираться чащобой, прорубая себе дорогу или расчищая прогалины. К западу и востоку, писал М. Ковальский, поднявшийся на гору у 62° с. ш., «...глаз встречает... бесконечное море лесов, прорезанное змееобразно реками, которые при солнечном свете своим серебристым блеском кажутся рельефными на черной поверхности леса».Цитаты здесь и далее из работы Э. Гофмана и М. Ковальского «Северный Урал и береговой хребет Пай-Хой». Спб., 1853–1856, т. 1–2. Он выяснил, что к северу от 62° с. ш. Урал «вдруг быстро понижается, хотя боковые кряжи достигают значительной высоты». До 62°30' с. ш. от непрерывного главного кряжа отходят на запад отроги; далее до 63° с. ш. Урал состоит из нескольких малых хребтов, «не имеющих правильного расположения, и линия водораздела становится весьма извилистой». Между 63 и 64° с. ш. р. Щугер делит хребет на две почти параллельные ветви, причем восточная (водораздельная) ниже западной.

С истоков Щугера соединившиеся отряды Гофмана и Стражевского перевалили Урал. «Дождь и снег были нашими спутниками». Зима наступила прежде, чем они достигли Сосьвы, но они все же успели сплыть до Березова, откуда поехали в Екатеринбург, а Гофман отправился в Петербург.

Летом 1848 г. Гофман продолжил работы. От Березова по Оби участники экспедиции спустились до устья Войкара, поднялись к его истокам и вновь перевалили Урал у 66° с. ш., где разделились: Гофман исследовал территорию к северу от 66-й параллели, а Стражевский — к югу от нее. Гофман шел на север вдоль западного склона хребта. В августе он достиг самой северной вершины Урала, круто падающего в тундру. С Константинова Камня (492 м) «взор беспрепятственно достигает через непрерывную равнину до моря».

Стражевский проследил восточный склон Урала только до 59°30' с. ш., так как из-за эпидемии сибирской язвы в этом районе начался падеж оленей и умер один участник экспедиции. Бросив провиант, пешком, без проводника, 22 дня шли они свыше 200 км по дебрям с многочисленными непроходимыми топями, питаясь грибами, ягодами и мхом. В сентябре отряд вернулся в Березов.

Ковальский по собственным наблюдениям и данным Гофмана выделил чисто по внешним признакам две части Северного Урала: южную от 61 до 66° с. ш., состоящую из плоских круглых хребтов, и северную, совершенно безлесную, от 66° до Константинова Камня (68°30'), где «все кряжи весьма круты, вершины остры... самые Альпы не более поражают зрителя своей дикой природой... Каждый кряж почти отвесно выходит из тундры».

С Константинова Камня на северо-западе Гофман увидел горную гряду. Он проехал на оленях через тундру по ее северному склону до Югорского Шара и установил, что это особый кряж, за которым он оставил местное название Пай-Хой (около 200 км).Возможно, он не знал об исследовании Пай-Хоя в 1837 г. А Шренк опубликовал свой отчет в 1848 г., когда Гофман находился в экспедиции. Обогнув его у моря, Гофман проследил его южный склон, пересек кряж по долине нижнего притока Кары и вышел осенью к его юго-восточному краю. На лодках он спустился по Воркуте (правый приток Усы) и по Усе до Печоры. В сентябре — ноябре, уже зимним путем, он добрался до Мезени и через Архангельск вернулся в Петербург.

Летом 1850 г. Гофман из Чердыни поднялся по Вишере (съемку почти всей реки выполнил Д. Юрьев), затем по ее притоку Колве. За обширной болотистой низиной, где текут эти реки, увидел цепь северо-западного простирания, которую назвал Полюдовым кряжем (длина около 100 км). С Колвы он перешел на Печору и по ней, Щугеру и его притоку Большой Паток добрался до горы Сабля. Двигаясь на нартах к северу, Гофман открыл небольшие хребты Западные Саледы и Обеиз (примерно у 65°30' с. ш.). От этого «высокого и дикого узла гор» он прошел со съемкой на северо-восток до 66° с. ш., а затем спустился на плоту по Лемве и Усе до Печоры и в конце августа вернулся в Чердынь. В сентябре он поднялся на лодке по Вишере и перевалил Урал. При этом у 60°30' он открыл небольшой меридиональный хребет Кваркуш и взошел на Денежкин Камень (1492 м).

За три года экспедиция Гофмана проследила Северный Урал от 60°30' с. ш. на протяжении 1000 км, установила его непрерывность, определила ряд высот и выяснила в общих чертах его орографию: «...несмотря на свою небольшую ширину... [он] часто делится на две, а иногда и на три параллельные цепи, отделяющиеся друг от друга широкими продольными долинами... имеет альпийскую наружность, которую сообщает ему обрывистость его зубчатых скал... На равнине, прилегающей с обеих сторон к Уралу, особенно на западе [кроме парм], возвышаются местные горные цепи, отрезанные совершенно от главной цепи Урала, но идущие с ней параллельно и не уступающие ей по высоте...»

Гофман выяснил, что Урал сохраняет направление, почти совпадающее с 59-м меридианом более чем на 16 градусов (48°45' — 65° с. ш.). Но у 65° с. ш. «хребет расширяется, углубляется в равнину, поднимаясь вместе с тем до наибольшей высоты... [и] резко поворачивает к востоку...».Он подметил также, что за 65°30' с. ш. Урал очень сужается, исчезают продольные котловины, «но многочисленные поперечные долины дают проход его водам на обе стороны. Эти поперечные долины, глубоко прорезанные... придают [горам] разорванный вид».

Гофман выделил Пай-Хой как самостоятельный хребет, поднимающийся над болотистой тундрой и снижающийся к Югорскому Шару, из-за «...его направления и внешней формы гор, хотя он не отличается своим геологическим строением от Урала: Пай-Хой состоит из отдельных гор и горных цепей... Продольные оси их имеют разнообразные направления, которые, однако... вместе образуют одну систему гор, простирающуюся... на северо-запад. Горы здесь округлены, имеют некрутые скаты, поросли травою и мхом...»

Гофман доказал, что между 60°30' и 67°30' с. ш. реки восточного склона Урала принадлежат бассейну Оби, а западного — Печоры. К северу же от 67°30' с. ш. реки впадают непосредственно в море; из них крупнейшая — Кара.

Топографы экспедиции, главным образом Брагин, засняли все крупные уральские притоки Печоры и ее верхнее и среднее течение, закартировали пармы западного склона и весь Урал от 60°30' с. ш. до Карского моря, а также Пай-Хой. Ковальский составил первую карту Северного Урала, основанную на непосредственных наблюдениях участников экспедиции и определенных им 16 астрономических пунктах (ранее на всем протяжении Северного Урала имелся лишь один пункт).

Г

еологи Николай Гаврилович Меглицкий и Алексей Иванович Антипов в 1854–1855 гг. изучали Южный Урал и дали его первую, в основном верную, тектоническую схему. В их книге «Геологическое описание южной части Уральского хребта...» (1858 г.) сделана попытка увязать рельеф с геологическим строением местности. В частности, Меглицкий и Антипов первые указали на эрозионный характер приречных горных полос на юге Урала. Они верно представили южный край горной системы в виде покатого к р. Уралу плато, прорезанного тремя продольными долинами, из которых средняя занята системой р. Губерли с ее необычного вида «горами».

В 1875–1877 гг. работавший в бассейне Вятки геолог Петр Иванович Кротов обнаружил сильно расчлененную, почти меридиональную возвышенность, названную им Вятским Увалом. В 1891–1893 гг. он работал в западной части Вятской губернии и определил до 1400 высотных отметок. Составив карту, Кротов окончательно доказал, что в изгибе Вятки располагается новый орографический элемент Европейской России — гряда (до 284 м), вытянутая почти меридионально более чем на 200 км и состоящая из мелких увалов, холмов и плато, слабо наклоненных в разные стороны и разделенных долинами. В те же годы Кротов обследовал р. Ветлугу (889 км), о которой до него, по его словам, было мало сведений, и ее притоки и установил истинные верховья главной реки.

В 1881–1885 гг. Кротов изучал северную часть Среднего Урала (между 59 и 61° с. ш.), карта которой, как он справедливо заметил, страдала крупными ошибками. Он установил, что прикамская полоса плоская, равнинная, лишь местами холмистая. Между 55 и 56° в. д. он выделил две небольшие возвышенности.

П. Кротов описал и исследовал на всем протяжении покрытый густым лесом Полюдов кряж, состоящий из почти недоступных скалистых «камней», разделенных реками на ряд возвышенностей. Он изучил также хребет Кваркуш — свободную от лесов ровную плоскую возвышенность. На северных склонах хребта он обнаружил фирновый снег и лед (в конце июля). В результате гидрографических работ П. Кротова также коренным образом изменились карты бассейнов Вишеры и Косьвы.

В 1893 г. П. Кротов изучал южную часть Среднего Урала от 56 до 57° с. ш. (в районе Екатеринбурга). Как ни странно, карты этого густонаселенного и промышленно развитого района были явно неправильны. П. Кротов выделил и проследил «довольно широкий пояс высот, протянувшиеся в меридиональном направлении... сплошной неразрывной массой»,Цитаты здесь и далее из его работы «Материалы для географии Урала», — Записки Русского географического общества. Спб., 1905, т. XXXIV, № 3. — Уфалейский хребет (90 км). К востоку от него располагается «не менее замечательная зона понижений, представленных... травянистыми или болотистыми равнинами». На составленной П. Кротовым карте этой части Среднего Урала впервые показано много малых кряжей, возвышенностей и понижений, главным образом меридиональных. Определенно выраженного Непрерывного хребта он здесь не обнаружил: «...водораздельная линия проходит то по... холмистым областям... то по обширным, высоко приподнятым... то по сравнительно низко расположенным равнинам... часто изобилующим... болотами и группами озер». Это участок водораздела рек Европы и Азии, и он «ничем другим не отличается» от соседних более низких районов. П. Кротов подробно описал гидрографию южной полосы Среднего Урала и, в частности, установил истинные истоки р. Чусовой.

До начала 80-х гг. XIX в. глухие районы Башкирии не посещал ни один исследователь. Все прежние работы касались мест, прилегающих к заводам, или относились к северным, гораздо более доступным участкам Урала.

В 1882–1885 гг. геологи Ф. Н. Чернышев и Александр Петрович Карпинский провели геологическую съемку Южного Урала от 55°30' до 54° с. ш. Ф. Чернышев выбрал для работы западный склон, А. Карпинский — восточный.

Ф. Чернышеву иногда случалось проходить более 100 км по безлюдным, почти девственным местностям, целыми неделями таскать на себе коллекции — лошадей часто достать было невозможно.

Ф. Чернышев установил самостоятельность и непрерывность главного хребта Уралтау и значение его как водораздела европейских и азиатских речных систем. Даже в двух участках, где хребет пересекается небольшими реками, он не теряет своей самостоятельности и непрерывности. Ф. Чернышев дал также детальное описание ряда коротких, но мощных хребтов Южного Урала. Охарактеризовав притоки Уфы и Белой, он подметил важную закономерность: все значительные реки западного склона в верховьях имеют меридиональное направление, протекая по продольным, часто заболоченным равнинам, затем круто поворачивают и в среднем течении, рассекая высокие хребты, мчатся в глубоких и узких широтных ущельях, в низовьях они текут медленно по обширным заболоченным долинам.

А. Карпинский доказал, что Юрма не является горным узлом, а вместе с протягивающимися к юго-западу хребтами отделена от Уралтау продольной долиной и не находится с ним ни в какой связи.